В творчестве Тацуо Миура мне понравилось то, что он выбирает своих героев из близкой ему среды. Это скромные и трудолюбивые люди: плотники, конюхи, мастеровые, пожарные, мелкие торговцы. Почему они стали его героями? На этот вопрос писатель отвечает так: «Наверное, потому, что вырос в деревне, я питаю глубокую привязанность ко всему связанному с землей, и, видно, поэтому люблю писать о людях полей, незаметно проводящих свои дни в глухих деревенских уголках» ^{61} .

В писательском портфеле автора много интересных произведений: «На пастбище», «Пресс-папье из окаменелого угря», «Блуждающий огонек» и др. В 1960 г. вышла его повесть «Река терпения», за которую он был удостоен одной из престижных японских премий — премии Акутагава.

Я познакомилась и с творчеством этого известного писателя. Книга Рюноскэ Акутагава «Новеллы. Эссе. Миниатюры» была переведена на русский язык и вышла в издательстве «Художественная литература» в 1985 г.

— Вы знаете, что рю по-японски означает «дракон»? — спросила меня Эрико-сан, когда во время прогулки у нас зашел разговор о писателе Акутагава.

Оказывается, он родился в год дракона, месяц и день дракона.

Активистки сказали мне, что им тоже нравится, как пишет Акутагава. Особенно всем по душе его рассказ «Счастье».

— Там есть такие слова, — сказала одна из них после недолгого раздумья. — «Перед входом висела тоненькая тростниковая занавеска, и сквозь нее все, что происходило на улице, было хорошо видно». Мы тоже идем сейчас с вами по улице и многое видим.

— У вас прекрасная память, — позавидовала я. — А лично мне больше всего нравится его рассказ «Носовой платок».

— Да. Он широко известен. Женщины, когда читают его, часто плачут.

Содержание этого рассказа таково.

К профессору Токийского университета приходит женщина. Она недавно потеряла единственного сына. Он был студентом и учился в университете. Рассказывая о случившейся трагедии, женщина улыбается. Профессор в недоумении: он не может понять, в чем причина такого ее поведения. Во время разговора он роняет на пол веер. Нагнувшись, чтобы поднять его, профессор видит лежащие на коленях женские руки. Пальцы судорожно сжимают скомканный мокрый носовой платок. Профессор потрясен до глубины души. Он понял: горе матери огромно, но как велика ее сила воли.

Говорить можно до бесконечности. Столько интересных тем!

— Мы уже знаем, что вам нравятся стихи Басё, — говорит одна из активисток. — Можно я тоже прочту вам одно его стихотворение?

И она читает:

Намек понят: время уже позднее, и все устали. А расставаться не хотелось.

— Еще несколько минут поэзии, — предложила я. — Давайте устроим короткое стихотворное состязание, как было у вас в Японии в давние времена. К слову, насколько я припоминаю, Басё как-то сказал своему ученику, что тот человек, который написал три или пять превосходных стихотворений. — настоящий поэт.

— А тот, кто написал десять хороших стихотворений, — уже настоящий мастер, — дополнила меня активистка.

Так еще некоторое время шли мы по улицам Токио, соревнуясь в знании стихов японских поэтов. Я и Марет проиграли это состязание, но удовольствие получили большое. Замечу, что многие стихотворения японские друзья читали по-японски. Их звучание очень красиво.

Почему в Японии так любят поэзию? Я тоже думала об этом. Один из ответов, и, как мне кажется, удачных, дал Г. Востоков в одном из своих очерков «Язык и литература Японии».

«Главный источник поэзии Японии, вдохновлявший лучших ея поэтов — чувство природы, любование каждым ея явлением, то чувство глубокой симпатии, которое всякого японца сближает, роднит со всяким проявлением жизни в природе, подчеркивает, делает осязаемою связь его с ней; здесь сказывается почти наивное отождествление, способность слияния, разговора с ней. Лучшие, самые дорогие сердцу японскому, праздники народные — праздники цветов. Вместе с распусканием сначала сливы, потом вишни, далее глициний и т. д. до осенних хризантем весь народ охватывается праздничным, поэтическим оживлением и трогательною радостью. Вся печать следит за цветением как за явлениями национальной важности, и тысячи паломников стекаются в сады и рощи распускающихся деревьев. И тут развертывается настоящая вакханалия стихосложения; зрелище цветущих деревьев — в особенности вишни, этого национальнаго дерева, — вдохновляет всех; люди пишут свои экспромты на обрывках бумаги и прикалывают их к стволам деревьев, говорят их вслух перед радостно настроенною толпою; лучшие экспромты вызывают восторженное одобрение, попадают в прессу и разносятся по всей Японии.

Сотни подобных стихотворений входят в состав национальной поэтической сокровищницы» ^{62} .

Особенность японского стихосложения — это необычайная краткость. Это эпиграммы, небольшие оды, изречения. Все содержание стихотворения обычно занимает лишь несколько строк.

В японском языке нет ритма и нет рифмы. Способом образования стихотворения является счет слогов в строках.

Машины, которые пакуют, и рыба

Город Иокогама, куда мы приехали утром следующего дня, — один из крупнейших морских портов Японии. Он третий по числу жителей в стране: в нем живет около трех миллионов человек. Именно этот город открыл иностранцам доступ в Японию после долгого периода самоизоляции. Это было в 1858 г.

В сопровождении одного из членов ОЯСС мы едем на завод, производящий упаковочные машины.

Нашу делегацию принимает член правления ОЯСС, президент «Nichiro Kogyo Company» г-н Садахико Идэ.

Знакомимся с директором завода, двумя его заместителями. Завод не очень большой, но продукция, которую он выпускает, пользуется большим спросом и в самой Японии, и за ее рубежами. На географической карте, висящей на стене в кабинете директора, кружочками обведены города, куда отправляется продукция завода. Обведен таким кружочком и город Москва.

— У нас хорошие деловые связи с газетой «Правда», ее типографией, — говорит директор. — Машины нашего предприятия установлены там для упаковки и счета газет.

После окончания беседы знакомимся с производством. Машин в цехах много. Идет их отладка, проверяют работу механизмов. Интересно наблюдать за тем, как ловко ведется счет листам бумаги, перетяжка их лентой. Отсюда готовый пакет идет на отправку. Четкая и очень хорошо отлаженная операция.

К нам подходит рабочий средних лет. Он недавно приехал из командировки. Занимался в Москве наладкой этих машин. Немного знает русский язык. Говорит, что теперь у него есть друзья в Советском Союзе.

После осмотра завода директор просит сфотографироваться около одной из работающих машин.

— А теперь настало время обеда, — говорит он. — Вас приглашает пообедать господин Идэ.

Поднимаемся на восьмой этаж современного отеля. Г-н Идэ уже ждет нас.

За обедом идет оживленная беседа. Немного о заводе, об упаковочных машинах. А потом «вольные» темы, интересующие всех собравшихся за этим столом.

Молоденькие официанты один за другим заглядывают в наш зал.

— Впервые видят так близко советских людей, — улыбается Идэ-сан. — Да к тому же еще деловых женщин.

Он поднимается с места и обращается ко мне:

— Мне сказали, что вчера в Киото вы отмечали ваш день рождения. Разрешите поздравить вас, пожелать доброго здоровья. Прошу вас выбрать любое вино, которое находится в этой комнате.

Идэ-сан показывает на одну из стен зала, напоминающую по своему виду пчелиные соты, но с ячейками существенно большего размера. Все они заполнены бутылками фирменных вин. На каждой наклейка с указанием страны-изготовительницы и года выпуска.